«Уже ль та самая Тамара?» Лермонтов и остров Ахтамар

Но до Лермонтова распутную хозяйку Дарьяльского замка никто Тамарой не называл. Поэт изменил имя героини (и добавил знакомый нам светильник — сигнал, деталь, отсутствующую во всех вариантах легенды), чем вызвал немало путаницы. Поскольку единственная известная царица Тамара — это царица Грузии из династии Багратионов (1166 -1213гг.), то всю историю с любовниками, описанную в балладе, отнесли на ее счет. При том, что царица славилась благочестивым поведением (и даже впоследствии канонизирована)! Легенда о погубленных любовниках в литературе о ней названа «поздней» и «кощунственной». Откуда появилось имя «Тамара» в балладе Лермонтова, высказывалось немало гипотез. Вот что писал по этому поводу И. Л. Андроников: «Выяснением этого вопроса занимался в свое время Александр Веселовский, который пришел к выводу, что Лермонтов знал легенду о Дарье, но совершенно произвольно заменил ее имя именем царицы Тамар. Но Веселовский не соотнес эти имена с грузинским фольклором. Между тем ответ на вопрос нужно искать в грузинских народных преданиях и легендах и в фактах грузинской истории» .⁵ И далее приводит легенду о сестре царицы Тамары, носившей то же имя: «В конце прошлого века в окрестностях Душета была записана легенда, в которой фигурирует «беспутная сестра» Тамары. «Когда еще царила в Грузии великая Тамара, — начинается эта легенда, — у нее была развратная, беспутная сестра. Много с ней возилась царица, но наконец, боясь срама, заперла ее в Дарьяльскую башню. Кто бы ни проходил по ущелью, все и тут стали зазываться негодницей в крепость, а потом этих несчастных убивали, и поныне их души носятся вереницею по ущелью Дарьяла, а когда там воет ветер в Девдоракском ущелье, это стонут и плачут о своих грехах замученные бедняки Кавказа». Андроников предполагает, что Лермонтов слышал легенду о двух Тамарах, «хорошей» и «плохой», и именно последнюю сделал героиней своей баллады. Л. Семенов, обобщая различные фольклорные источники, делает следующий вывод: «Народные предания группируются вокруг нескольких имен — царицы (княжны) Дарьи (Дариеллы), Тамары (сестры подлинной царицы Тамары⁶), Хорешаны, Дареджаны; эти лица легендарные, но в преданиях они связаны отчасти и с историческими именами — царицы Тамары, воспетой Руставели, Тамары Дадиан, племянницы карталинского князя Вахтанга V, и имеретинской царицы Дареджаны. Имя Тамара, как мы видели, звучало в цикле легенд, связанных с Дарьяльским замком, и поэт был верен духу местных преданий, остановившись на этом популярном имени.» Версия о «двух Тамарах» Андроникова (упомянутая также и в статье Л. Семенова) не кажется мне убедительной. Сама по себе странная, в контексте отношения в Грузии к царице Тамаре, представляется попыткой «реабилитировать» царицу, которая именно с легкой руки Лермонтова «попала под раздачу», будучи совершенно ни при чем.⁷
Лермонтова вдохновила не она, а героиня легенды об острове Ахтамар. Именно ее имя, и сам образ девушки, зажигающей светильник, чтобы указать дорогу возлюбленному, мы встречаем и в балладе «Тамара», и в «Демоне». В «Тамаре» поэт соединил две легенды, а в своей героине — двух  персонажей: коварную Дареджан и нежную, любящую Тамару: